ПРЕДПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА


Александр    БАЛТИН

Мария    БОНДАРЕНКО

Линда    БЛИНОВА

Андрей    ДЕРЯБИН

Константин    ДМИТРИЕНКО

Екатерина    ЗИЗЕВСКАЯ

Сергей    КИМ

Алексей    КУХТИН

Ирина    МАРКОВА

Вячеслав   ПРОТАСОВ

Дмитрий    РЕКАЧЕВСКИЙ

Евгений    РЕУТОВ

Наталья    ЧЕРКАС

Сергей    ЧЕРНЫШЕВ

Юлия    ШАДРИНА

Иван    ШЕПЕТА

Александр    БАЛТИН

Виды Владивостока


Виды Владивостока
по мотивам художника С. Черкасова

1

Синеет небо белизной,
Занятны разные проулки
Для замечательной прогулки,
И без вина почти хмельной.

Вот граффити – окно и дверь,
Дверь дополнительная будто.
Трамвай – почти домашний зверь
В условьях города. Вот булки

В ларьке уютном продают.
Проулок – та же перспектива,
Что небу тополя поют
Не знаю, но звучит красиво.

2

Трамвайчик едет мимо лип,
А где-то сопки и багульник.
Но город сам весьма велик,
Трамвайчик едет мимо лип.
Спешит куда-то рыжий школьник.

Маяк сулит покой судам.
Порт суетливо-муравьиный.
Картин даётся много нам.
Гляди – особнячок старинный.
И воздух вне житейских драм.

3

Мозг набухает стихами, как губка водой.
Сопки лиловые, красные, яркие, жёлтые.
Спорят они со стихами, их превосходя красотой.
Небо, набрякшее тучами, ясно-тяжёлое.

Владивосток весь стремится к огромной воде,
Чьи бесполезно оттенки в реестрик вбивать – ведь бессчётны.
Только мальчишки тут в выигрыше, ибо те
Люди, раз маленькие – беззаботны.

4

Покровский парк трамвай,
Позвякивая, огибает.
Сквозит ограда, и вороний грай
Зерно на снег роняет и роняет.

5

Вот площадь адмирала Фокина.
С утра чуть розоват отлив домов.
И стёкла тусклые, и многооко, но
Едва ли с пользою глядят на сумму
Людей, оторванных от снов.
С утра угрюм реальности рисунок.

6

Ветвей разбрызг,
Вороний грай.
Зернистый снег.
Покровский парк.

Скамейки. Звон
Трамвая, Шаг
Любой резон
Имеет свой.

Стена черна,
Ограда то ж.
А жизнь одна,
И ты уйдёшь…

7

Город входит в воду по колено,
Вот уже по пояс.
Блики с нами шутят непременно,
Расширяя нашу будничную повесть.

До Японии тут близко,
До Китая,
В сумерки домов загадочки решая,
Видел, как к воде склонилась пристань низко…

Стихи любезно предоставлены "Железному Веку" их автором


Линда    БЛИНОВА

Лесень
Я же вымру обязательно...
старая девочка курит
мозги сушу на чёрный день


Лесень

Осень запёрлась радостная
Нечаянно в середину августа —
Листья уже рыдают,
Что гореть им всем синим пламенем
Под надзором у синих дворников
В кремационные дни субботников…

Всё не нашепчутся, не надышатся.
Вот и пижамка тёплая сыщется.
Вот, и пальтишко на плечи набросив,
Выйду, а там — осень.

Пару листочков возьму на гербарий:
Не всем же им, бедным, гореть синим пламенем.
Нет, синих дворников сдать в вытрезвитель.
Нечего им потому что жечь листья!

+ + +
Я же вымру обязательно
Неприспособленным видом
Забытым мамонтом
На отколовшейся льдине
Брошенной книгой с ненужными смыслами
Зябко кутающейся в листы
Зависимой
От воли дворника и его метлы
Или гориллой встретившей Дарвина на пути
Купившейся на банан распятой на опыты
Или собой кому некуда больше идти
Кроме как на и с работы

+ + +
старая девочка курит
крепкие сигареты
тело не успевает стареть
требует тело помощи

старая девочка любит
стихи одного поэта
ещё одного и третьего
улыбку какой-то женщины

старая девочка видит
круги под глазами времени
поколение хиппи
поколение пепси

их детей цвета хаки
нарицательность Лесбии
амура что в знак презрения
вылечил насморк

и ни вправо ни влево
ни единой сопли на счастье

+ + +
мозги сушу на чёрный день
в кладовке вешаю прячу
старость придёт вставит челюсть
и похрустит заманчиво
скажет: "сколько, милая, прелести в твоей серости
и в извилистых кудряшках, чав чав чав"


Мария   БОНДАРЕНКО

я в себе, у себя...
Когда иллюзия, увы! износит ткань...
половина второго ночи...
из последних из сил до скамеечки...
На бывшем Андреевском мосту


+ + +
я в себе, у себя
я-то дома
то Пенелопа моя в затянувшемся где-то вояже, и по ночам как во сне
застаю я её то на Кипре в дешёвом отеле среди подозрительных русских
то на Фаросе, близ берегов откуда Европа… за подводной охотой
или в туристическом туре покоряет она пирамиду с очередным женихом…
и ни разу за прялкой
ещё по ночам, раньше часто теперь всё реже я грежу
золотом Трои в красивых витринах на чёрном сукне и сосуды литые
вечно юная чья-то жена в облаченьи на фото желтеющем
Кирка!
вели наломать ржавых веток липы
когда они в душном июне перед грозой набухают грозой и густым ароматом целебней
делают воздух, и пчёл рa’вно и смертных чувств разумных и памяти липкой
лишают
в воду их опусти доведи до кипенья
дай настояться, отвар в сосуды разлей золотые
подавай к столу охлаждённым, мёд добавляя по вкусу, между приёмами пищи нашей простой в середине июня и не спрашивай где я скитался так долго до этой поры как я жил без тебя
знаешь сама был прилив я приплыл Гомеру за всё благодарен
в переводе Жуковского на ночь мне вслух почитай

+ + +
Когда иллюзия, увы! износит ткань
Нейлоновая нить с позором поползёт
Через дыру пахнёт линялая герань
Банальным бытиём смущая обонянье
Когда в страдании девица отойдёт
От шаткого окна сулившего полёт
От шаткого окна чреватого паденьем
Сквозняк сухую соль мёртвых морей забьёт
В складки её шагов в поры её и вежды
Есть снадобье одно — пора, мой друг, пора!
Судьба на совпаденья не хитра
Одну и ту же старую концовку
Рифмует
Заладила
Поэзия покладистей
Измена — измененье — сноровка
Измена наизнанку — зуд — свобода
Диагноз — диатез. Девиз — на воды!
Лечить сезонное недомоганье
Обиду злость и разочарованье
Дитя
Желаний чьих подстрелен был полёт
Метаморфозой слёз обрушит на подушку
И громко сетует и горько слёзы льёт…
Но в кулачке уже сжимает погремушку.

+ + +
половина второго ночи
пытаюсь прорваться —
радио врет телевизора у меня нет
нет выхода в интернет
мне холодно
не отвечает профессор из Цюриха
не отвечает Денисов
не отвечает Юлия Кристева
московской регистрации тоже нет
на днях взорвали два вагона в метро
погибших столько-то пострадавших столько-то человек
послезавтра, кстати, провалится аквапарк
через неделю — ебнется самолет
у президента — ощенится кобель
все легче и легче пророчествовать
но почему при этом все стыдней и стыдней
мне сказали что надеяться не на что, раз регистрации нет,
то и загранпаспорта мне тут не видать
как своих ушей
двоюродный брат в детстве меня пытал за уши приподнимал «показывал мне Москву»
мне страшно
мне страшно холодно — почему
вагоны! почему самолет!
почему обязательно регистрация!! почему молчит интернет!!!
может там мне уже ответила Юлия Кристева

+ + +
1. из последних из сил до скамеечки — там ты герой
за скамеечкой наше спасенье — замётанный рай
не на жизнь не на смерть — кого любишь выбирай
далеко не сразу удастся прорыв
в смысл слова «халихало»
под коленками страх — отпусти меня Бог Детских Игр
тренировка «терпеть» тренировка «не мочь» и «хотеть»
Он питается коркой с коленок Он ест этот страх
толстой девочке много открылось — вскачь и опять
Ио, Ио, опомнись, то ветер гудит в проводах
то ли гул на дворе то трава в голове а не гон
божеством одержима не чувствуя ног зная толк
в избиеньи подобных — пятки жалит вдогонку агон
безымянная жертва твоя не невинна О! сказочный волк
Ирод, Ирод, тебя б засмеяли у нас
и младенец зубастый так просто концы не отдаст
и коньков и копыт и с курчавой головки рога
я был труп — дай назад мой рассудок Бог Детских Невзгод
сколько их куда их гонят
— пушкин знает кудряв и речист
из двухтомника памяти выпало «халихало»
прошлогодне и вяло как лист

2. когда над колыбелькой я буду чахнуть
разумом слабеть и любовью крепнуть
будет у меня только и заботы
как бы перед матерью-природой не облажаться
буду думать о нём желанном
зёрен-отрубей хитросплетеньи
сгусточке кровиночке напёрсточке желаний
горсточке радостей и разных сомнений
баю-бай высохшая тучка тяжелее моря
старая любовь разродится новой
жирными губами сытнее молиться
буду рада стараться всё как надо детка
золотко моё будет спать до срока
пуповину грызть в колыбельной коме
белый свет-копеечка в лапке цепкой как сорока
будет рублём золотиться преображаться любовью

3. когда увижу себя в гробу и мужики выроют могилу
когда белый червячок выползет изо рта и расправит крылья
главное тогда не шелохнуться не облажаться
не помешать когда начнёт преображаться
не поперхнуться не заикнуться не удивиться
сделать всё как есть согласно обряду
быть рядом
и радоваться и веселиться

4. и поскольку смерть неизбежна как ни крути
надо купить билетик и на американские горки взойти
и крутиться оплаченных пять минут
и по истечении времени вниз сойти
вниз сойти и выдохнуть счастья вдох
кока-колою затянуться нырнуть с головой
мёртвой петлей одурачен отныне страх
мёртвой водой — только после — живой водой
мысли одним движеньем петлю затянуть
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
счастия тренажёр о! счастия тренажёр
зажатый банзай в зубах пуговицы в глазах
не облажается печень желудок всегда готов
и товарищ-сердце можно в разведку брать

На бывшем Андреевском мосту
(на закате дня)

С моста, который был недавно удалён
На километр вниз ленивого теченья
Реки согласно мудрому распоряженью
Градоначальника и городских голов
В той точке где крыло так круто вознесясь
Над серединой вод как раз переломилось
Глазами жадными какими смотрит язь
Закат сопровождать до горизонта сини
Друг друга сторонясь во избежанье слов
И понукаема одной ленивой силой
Элегия плыла на уровне мостов
Ныряла в арки и по грязи вод скользила.
Искал знамений взгляд блуждающий окрест
Глядящим в унисон привидится немало
Сын божий по водa’м нёс моциона крест
Сон бомжа трепетал под ветхим одеялом
Блуждающий комар и пламень облаков
Дрожанье вод и смог прозрачной пеленою
И звук колоколов и вид колоколов
Реминисценций строй не связных меж собою
И остов МГУ и парка сизый лес
Всё предвещало смерть — ни много и ни мало
Встречающих рассвет с той стороны небес
На этой стороне ничто не удивляло.
Заката провожать до горизонта хвост
Покуда небосвод не украшают звёзды
Через какой-то срок сюда на этот мост
Чувствительный придёт ещё не будет поздно
И взгляд его найдёт всё тот же тихий свет
И бомжа сон больной внизу у парапета
С той стороны небес встречающих рассвет
И в этот раз ничто не удивит на этой
В отличие от тех которые сюда
Придут ещё не раз не видимые глазу
Чтобы опять закат сопровождать с моста
Которого здесь нет по мудрому указу.


Андрей    ДЕРЯБИН

из книги "book not for sale"
из книги "Время Ч"

ТЕРЕМ-ТЮРЕМОК (пьеса)

из книги "book not for sale"

+ + +
Слет поэтов посетил –
Думал приобщиться.
Поэтических светил
Видел рыл под тридцать.
Были лирики одни –
Тонкие такие.
Эпатажем не дыхни,
То же мимикрией.
Куртуазов не ищи –
Дело холостое.
Культивируют прыщи,
Ну и все такое.
Ой, да где ж вы, гой еси,
Концептуалисты?
У поэтов не спроси –
Выгонят со свистом.
Так ни с чем я и ушел –
Циник и охальник.
Не набили, хорошо,
На прощанье морду.

из книги "Время Ч"
+ + +
Страна не требует героев —
Уже не те разводняки.
Уже лететь не надо роем
По направлению Руки.
Не надо быть всегда готовым,
На все готовым и куда.
Не надо стряхивать оковы,
И брать приступом города.
А нам так хочется порою —
Тем, кто рожден в СССР —
Пройтись немного ровным строем -
Чтобы ребятам всем пример!
Не разболтать военной тайны,
Ее по случаю узнав,
И сделать это не случайно —
А долг гражданский осознав.
Порой быть посланным на запад,
Когда подруге на восток —
И без сомнений верить в заповедь,
Что в этом подвига исток.
Смирить гордыню неуемную,
И никому ненужный пыл.
Так хочется подставить левую,
Когда по правой получил!

+ + +
Когда бы был я Пушкин,
А ты моя Наталь —
Я навострил бы ушки
На всяку амораль.
Пускать тебя на балы
Не стал бы ни за что.
Ты спицей бы вязала,
Играла бы в лото.
Никто бы рогоносцем
Меня бы не дразнил.
И этот, венценосный,
Ко мне благоволил.
Тогда б не закрутилась
Вся эта канитель,
И верно б не случилась
Смертельная дуэль.
И очень очевидно,
Что был бы я спасен.
Вот только, что обидно,
Не стал бы "нашим все".

+ + +
Меня цыгане разбудили —
Друг друга били по зубам.
А дело было в электричке —
Я возвращался в ней в Москву.
А ездил в Сергиев Посад я —
Там корефан один давнишний
Семинарист уже три года —
Мы поболтали с ним за жизнь.
А был в Москве я ненадолго —
На курсах знанья повышал.
А после надо возвращаться
Домой, к работе и семье.
А у меня семья не очень
Большая — сын лишь да жена.
Но и того вполне хватает,
Чтоб никуда не убежать.
А я работаю как лошадь,
Когда ее овсом не кормят,
А потому как я считаю,
Что та работа — не мое.
А что мое — я и не знаю.
Все думал-думал — не придумал.
Лишь появилось подозренье,
Что мне работать и нельзя.
А можно быть аристократом
С изрядным годовым доходом.
Чтоб приходил он ниоткуда,
И чтоб не думал я о нем.
А вот тогда б я развернулся —
И все бы было мне досугом.
И все бы было развлеченьем,
Весельем — чистым, как слеза.
А слез бы я не знал и вовсе,
За исключением — от счастья.
Да и откуда бы им взяться,
Когда все очень хорошо.
А хорошо бы было вечно,
Включая тем, что были б рядом.
А рядом было бы немало —
Еще бы — денег дофига!
А я б тогда не разобрался -
Кто друг, а кто — на шару выпить.
И начал всех подозревать бы,
И растерял бы всех друзей.
А это было бы паршиво.
И я тогда затосковал бы.
А может, даже и запил бы,
А то и сел бы на иглу.
А это б вовсе означало,
Что я бы быстро опустился,
И был бы обществом отринут
На самое на жизни дно.
А там, глядишь, и оказался б
В рядах бомжей и попрошаек.
Нет, все же по своей природе
Прибился б к табору цыган.
Ходил бы я по электричкам,
И по зубам собратьев бил бы.
А обыватель бы спросонья
Глаза таращил на меня.

+ + +
Колокол туды-сюды.
Колокол елды-елды.
Колокол туды-сюды.
Колокол елды-елды.

Не дадим татарам мзды!

+ + +
Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу –
Все равно его не брошу,
Потому что нету грошей

Чтобы нового купить.
А достану я иголку,
Вдену шелковую нить –
Ну и жизня, мать етить!

+ + +
Мы пойдем другим путем –
А каким – не знаю.
Будет все у нас путем –
А каким – не знаю.

+ + +
Бухнешь, бывало –
И все пропало.

+ + +
Удаляюсь в мир иной.
Не желаете со мной?

+ + +
Человек второго сорта –
Хорошо звучит, не гордо.

+ + +
Стремленье жить по совести –
Нет печальней повести!

+ + +
На ночь улегся
Зубами к стенке.
Нелегкое дело – имидж!

ТЕРЕМ-ТЮРЕМОК
пьеса

Действующие лица:

Вовка Путек
Вовка Гусек
Борька Березок
Мишка Ходорок
Ромка Абрамок
Толька Чубок

Время действия: второй президентский срок
Место действия: Терем-тюремок

Голос автора:

Стоит терем-тюремок,
Он не низок не высок.
На двери большой замок,
По решетке пущен ток.
На вышке Вовка Путек –
Палец на курке затек.

Вовка Путек греется на вышке, пританцовывая и напевая:

Я Вовка Путек –
Все наутек.
Большой роток,
Сам с ноготок.
Раз два три четыре пять,
Я иду искать.
Кто не заплатил налог,
Тех посадим в тюремок.
Кто не спрятался, я не виноват.

Допевает, зычно кричит: На перекличку становись!

Во двор выходят понурые жильцы тюремка.

Вовка Путек (издевательски): Кто-кто в тюремочке живет? Огласите весь список, пожалуйста!

Вовка Гусек:

Я Вовка Гусек,
В Европу утек.
Через Запад на Восток,
Через Север, через Юг.
Как коснулся я земли,
Тут меня и замели.

Борька Березок:

Я Борька Березок,
Погоняло колобок.
Я от дедушки ушел,
Я от бабушки ушел,
Я от всей Семьи ушел.
А от тебя, Путек,
И подавно утек!

Вовка Путек (передергивая затвор): Врешь, собака! Шесть суток карцера!

Мишка Ходорок:

Я Мишка Ходорок.
Я не уплатил оброк,
И теперь мне светит срок.
Отпустите под залог!

Вовка Путек: Хрен тебе, жидовская морда! На параше сгниешь!

Ромка Абрамок:

Я Ромка Абрамок,
На Чукотке домок.
Хоть и близок локоток,
Не достанешь чукоток.

Толька Чубок:

Я Толька Чубок,
Рыжий лобок.
У меня электроток,
На меня у всех зубок.

Вовка Путек: Вроде все на месте… Дневную норму знаете? На деляну шагом марш!

Занавес

Стихи любезно предоставлены "Железному Веку" их автором


Константин    ДМИТРИЕНКО *

Because (отрывки)
Слияние центров (отрывки)
Вот идет человек...

Because (отрывки)

…5

Власть тайфуна.
Приходит ветер, и дождь в дырявой корзине приносит. Зонты
Погибают первыми.
Выломанные из суставов стальные кости,
Изогнутый стержень и клочья
Черной ткани —
Первые жертвы. Следом
Приходит хорошее время для смерти
По колени стоящих в окопах деревьев —
Свежая рваная рана,
Гнилая сердцевина.
Власть тайфуна.

…7

Море,
То, что я видел,
Просто
Очень много воды пересоленной
И в рассол этот брошены рыбы,
Сейнеры, галеоны с золотом,
Пара-тройка подводных лодок
Не спешащих со дна подняться,
И еще есть одна особенность —
В этом большом количестве влаги,
Где бы не был,
С какого берега или борта не посмотришь,
Отражается небо.

…10

Что я знаю?
Совсем немного, но знаю вот это:
Как женщины оставляют дочек в России ради мечты американской
Как живут с нелюбимыми, а любимых делят с их мужьями законными
Как ищут белок в моче и находят золото
Как уходят от страхов в литературу и в живопись
Как после удара по морде, на ладонь выплевывают зубы
Как таскают за пазухой сад японский, а при встрече снимают шляпу
Как покидают социум, для того чтобы влезть «в общество»
И еще кое-что знаю
Как?! Тебе это кажется малым?
Так и есть, я, действительно знаю совсем немного.

Слияние центров (отрывки)

                        «Достаточно белый город…»
...

девушка меняющая фамилию на токамацу и
жених до сих пор целовавший ее лишь один раз и в щечку
пацаны на перекрестке пьющие пиво и
лохотрон на торговой улице
рыжие кирпичи обросшие зеленым мхом и
обгоревшая пятнами кожа
дешевые проститутки на растоптанных улицах и
дорогие бляди на фоне средних витрин
вечные разговоры о постмодернизме со слов курицына и
как минимум два тайфуна каждый август сентябрь
два грязных залива и
два грязных берега бухты

это – то что я вижу и из чего можно сделать
идею владивостока
между китайским корейским и
японским
...

героин из китая гашишное масло из дальнереченска и
в четыре часа утра приходящий обдалбаный примитивист
переводчики с японского и на английский и
валюта накопленная на эмиграцию в кленовый лист
охуевшие от бормотания сонных стихов москвичи и
прозаики сорок лет пишущие один и тот же рассказ
кастет в кармане чучхеисты на стройках и
рок-н-ролл уезжает отсюда в столицы
сто сорок лет холере и
четыре штуки цена за тойоту карину
две гулятельных набережных и
два одинаково грязных демисезона зимылета осенивесны

это – идея владивостока и
ее не нужно искать
между страницами заплесневевших от сырости книг она
между ребрами и позвоночником
...

белые волки на черных скалах и
койоты в пустыне
черные толстые няни и
белые валькирии-экономки
курганы повторяющие форму змеи и
торговцы кокаином говорящие на испанском
шерифы похожие на медведей и
одновременно на ястребов
длинный ствол «писмейкера» и
короткий путь от бара до библиотеки
два разных побережья и
две разных границы

это – подсмотренные в кино и вычитанные в книжках
идея америки
между французским и
испанским

камбоджийский реал с тертым профилем сианука и
катана найденные в бастионах русского острова и на миллионке
пожертвования на восстановление порушенных в прах алтарей и
водружение православия точно на крест руками желтых рабочих
русский повар готовит мясо по-гуаньчжоуски и
японский шпион приходящий смотреть на рок-н-ролл реггей
парочки в ночном клубе построившие очередь в туалет и
моряки выбирающие по фирмам какой-нибудь выгодный флаг
подпольная линия по разливу в посуду духов водки коньяка и
негр-сендвич с рекламой компьютеров плюс другой черный бармен
две звезды утром одна и вечером та же одна и другая
две системы сведения счетов с пространством в милях и километрах

это – владивосток о котором известно лишь только тогда
когда попав в его идею чувствуешь боль
между клыками дракона и
скорпионьим хвостом мантикора
...

+ + +
Вот идет человек.
На голове у него нет
ни шляпы, ни кепки —
просто волосы и немного лысины
на ногах у него туфли в сеточку
потому что на улице лето.
Он идет от магазина к киоску:
сигареты там купит, здесь зажигалку Clipper.
А глаза у него не голубые, не серые – тусклые
от того, что поблекли, что ли.
Лето пахнет до одури, а осень, та – выглядит.
О зиме, что сказать, про весну, что подумать?
Вот идет человек
по маршруту еда-курево-выпивка.
В голове у него не совсем чтобы пусто,
потому что место пустое
заполняется, как правило, временем,
стало быть, у него под "немного лысины",
происходит четвертое измерение.
Вот идет человек через лето, легче чем
дромадер через пески Сахары,
и рассеянно отвечает девочке с пирсингом
на вопрос: "Мужчина,
угостите меня сигареткой?"
"Ради бога, да только вряд ли вы такие дешевые курите..."
Вот идет человек.
у него все нормально, в смысле – умеренно.
И не то что бы ему не хотелось большего,
просто так получилось —
в том времени, что заполнило место под "немного лысины",
никогда не рождались такие мысли:
"больше-меньше", "дваплюсдвабудетчетыре"
От затяжки к затяжке,
от вдоха к выдоху,
ничего не случается, кроме времени разве что,
да и кто сказал, что должно приключаться что-то?
Это ж вам не роман это – жизнь
по которой —
вот идет человек,
мимо девушек, мимо лета и осени мимо,
с каждым годом все меньше волос и все больше "немного лысины".
Вот идет человек
сквозь глаза его тусклое в голову лезет время,
происходит там, даже свернувшись, как кошка, клубочком.
Вот идет человек
От магазина к киоску.
Сигареты там купит, здесь зажигалку Clipper.

_________________________
* http://spintongues.msk.ru/konstantin.htm

Стихи любезно предоставлены "Железному Веку" их автором


Екатерина    ЗИЗЕВСКАЯ *

Бумажные кораблики на асфальте...


+ + +
Бумажные кораблики на асфальте
Плавать учились.
Во дворы заходили,
Зарывались мачтами в землю,
Опускали глаза в рукава бумажные.

Задевали плечами прохожих,
Но время не спрашивали.
Останавливались на перекрёстках,
Цеплялись словами за светофоры.
Ждали дождя.
___________________________________
* http://futurum-art.ru/autors/zizevskaya.php


Сергей    КИМ


Усталые...
В этом усталом городе...
Я хочу денег...


+ + +
Усталые
Горят натертые асфальтом ноги
Ключи, повисшие в двери
Так одиноки
Пьяный сосед
Сидит на лестнице в подъезде
Тоскливо лампочка горит
В пустом клозете

Суровые ряды забытых книг
Сулят мне радости познанья
За десять лет они ни разу
Не сдержали обещанья
Все мысли кончились
Как капли выпитого чая
Я вновь задавлен пустотой
Молчания

+ + +
В этом усталом городе
Деревья сбрасывали с себя листья
Обнажая свои сморщенные тела
Со скрипом в порыве ветра
Мне во след
Улюлюкала старая лестница
Застывшая в своем стремлении вверх
Она оказалась забытой
И теперь как собака лает на прохожих
И когда налетает ветер
Она сходит с ума
Жалобно крича
Осыпая на асфальт
Румяна старческой ржи

+ + +
Я хочу денег
Может не много
Но так
Чтобы было достаточно

Еще бы добавить любви
Но это
Так пошло
Разве к деньгам можно найти равнозначную рифму

Стихи любезно предоставлены "Железному Веку" их автором


Алексей    КУХТИН

Полярнаяда
Точка есть центр вселенной...


Полярнаяда


Рыбки, шустрые рыбки-мотыльки
бьются в стекло, бьют стекло, ранятся,
роятся, роются в словах, ревут от тоски,
живут смешно или весело (а есть ли разница?),
задевают ногами пыль, пылят, плывут по течению
Против ветра, или по ветру – против чего-нибудь,
убегают, приходят, плюют на всякие нравоучения,
дымят, пьют пиво, дымят, уплетают суть,
летают – когда надоест скакать
по лужам, лужицам и морскому берегу,
бредят, бродят, бредут в тишине искать
звука звонкого, боятся, стучат по дереву,
корчатся от фальши, не смотрят в глаза, когда врут,
умирают от подлости, просыпаются от поцелуйчиков,
любят утром и вечером, в обед – сыр на тёрке трут,
читают Ницше, кроссворды строят – когда сыра нет
и делать в принципе нечего,
мечтают – поскорей бы прожить это всё —
мир щекочет, но слишком много
хазар в словарях и Олегов вещих ...
Вопрос вопросов – стоит ли думать о том,
куда потом занесёт?
И трудно ли жить, когда времени нет
мысли тратить на скучные вещи?

+ + +
Точка есть центр вселенной, если
Не найдется другая, быть может – рядом
О которую зацепившись взглядом
Остановишь кровотечение мысли
О тебе, о жизни, о том, что больно
Уходить, когда можно всего лишь выйти
Что с утра, в одиночестве, снова хочется выть и
Распадаясь частями, многоугольно,
Стукать в стены осколками междометий,
. . . . . . . .

Стихи любезно предоставлены "Железному Веку" их автором


Ирина    МАРКОВА

Противозачаточное
Выживу
Тринадцатый лунный день


Противозачаточное

корми себя протеинами
чтоб чаще
чтоб гуще
и плодотворней
сливай всё в кукол резиновых
им не страшны аборты

им многое безразлично
они не болеют
любовью
соплями
не чувствуют драм личных
не жалуюцца маме

не пишут стихов глупых
о том что сломалось
порвалось
достало

я тоже была куклой

(но)

просто взрослей
стала

Выживу

когда ты уйдёшь
я буду слоняться по дому крайне бессмысленно
из угла в угол
заплету из волос две ужасно-дурацких косички
туго-туго
отворю холодильник достану оттуда пакет кефира
недельной давности
налью в стакан из-под пива напьюсь не замечу
что гадость
и

еще

когда ты уйдёшь
я заведу себе вместо тебя беспородного зверя
мурзика
перестану тащиться от рока перейду на шаманскую
музыку
ночью лунатиком буду курсировать по черепичным
крышам
и
наверное даже

выживу

Тринадцатый лунный день

в тринадцатый лунный день корабли утонут
матросы сопьются с горя в чужих тавернах
им женщины будут вечно платить за верность
(любовью
в пропахших морем пустотах комнат)

в тринадцатый лунный день оживут вулканы
не станет имён
(они превратятся в коды)
все сказки – враньё
все чувства – каприз природы
дурманят сердца и снова ведут в капканы

в тринадцатый лунный ничего не страшно
(твоя хиросима просто исчезнет с карты)
за миг до весны судья объявил фальстарты
мы очень близки

но это уже
неважно

Стихи любезно предоставлены "Железному Веку" их автором


Вячеслав    ПРОТАСОВ

* из книги "Високосный полдень"


из книги "Високосный полдень"

+ + +
Каким тиражом
в эту ночь отпечатаны
полные луны
на серебряных речках,
озерах,
прудах?

+ + +
Если жизнь прошла стороной,
значит ли это,
что ты и на свет не родился?

+ + +
Если я утону,
проплывая
в луговой, раздувающей ноздри траве,
что вернет меня к жизни
на сером и скучном асфальте?

+ + +
Почему
все ночные калитки
отворяются
только со скрипом?

+ + +
Ненавижу —
значит, мыслю?
Люблю —
значит,
существую?

+ + +
– Что ждет нас завтра?
– А вы готовы
выслушать ответ?
___________________________
* альманах "Русский Остров"


Дмитрий    РЕКАЧЕВСКИЙ

Иногда...
Извращенцы
Мне снилось


+ + +
Иногда (хотя можно сказать, часто)
когда что-то ноет в моей душе
(или точнее, когда ничего уже не ноет
и вообще не подает никаких признаков жизни в моей душе),
я спускаюсь на улицу,
иду к ближайшему банкомату
и становлюсь богаче на 50 евро
(или беднее на 50 евро, что тоже верно).

Я двигаюсь в направлении площади Пигаль
и через некоторое время снимаю проститутку
(или это она меня снимает).
Она ведет меня домой
(или это я веду ее домой),
где предлагает мне свою любовь
(или это я предлагаю ей свою любовь,
и даже навязываю ей свою любовь).

Через полчаса (или любой другой отрезок времени),
когда город, чтобы не исчезнуть в сумерках, зажигает огни,
мы расстаемся навсегда
(точнее сказать, еще раз расстаемся навсегда).
Она улыбается мне (или не мне,
или это я ей улыбаюсь,
или каждый ни нас улыбается чему-то другому).
Когда она уходит (точнее, когда я остаюсь один),
я долгое время сижу на кровати и смотрю на закрытую дверь
(так и хочется сказать, что это дверь смотрит ни меня
своим увеличительным глазном с полуприкрытой крышкой)
и ни о чем не думаю
(хотя можно сказать иначе).
г. Париж, 2003

Извращенцы

Если шестнадцатилетняя девушка
занимается любовью с начинающим лысеть тридцатичетырехлетним мужчиной, —
мужчину посадят в тюрьму.
Если шестнадцатилетний юноша
занимается любовью с еще крепкой пятидесяти двух
с половиной летней женщиной,—
женщину посадят в тюрьму.
Если шестнадцатилетняя девушка
занимается любовью с шестнадцатилетним юношей, —
и ту и другого сильно наругают.
Если шестнадцатилетняя девушка
занимается любовью с восьмилетним мальчиком, —
пятидесяти двух летняя с половиной женщина
в той же степени, что и просто тридцатичетырехлетний мужчина
сильно ужаснутся.
Если же в финале начинающий лысеть тридцатичетырехлетний мужчина
занимается любовью с еще крепкой
пятидесяти двух с половиной летней женщиной,
то при подобном раскладе обстоятельств
никто никому ничего не скажет,
никто ни от чего не ужаснется,
и никто не сядет в тюрьму.
Вопрос лишь в том:
будут ли они от этого счастливы?
г. Париж, 2003

+ + +
Мне снилось, что начинался ноябрь,
что мы стояли в 23.45 на перроне в Шату-Круасси
и подрисовывали гитлеровские усики мальчику на рекламной афише.
Электричка опаздывала на десять минут.
Мы смотрели в небо
на пролетающие бортовые огни самолетов
и махали им руками.
Она сказала, что у нее болит голова.
Я предложил ей таблетку.
Она отказалась.
Потом мне снилось, что она спросила, как меня зовут.
Мы говорили о разных вещах,
чувствуя необходимость и удовольствие
говорить об этих вещах.
В кафе у вокзала дежурный с грохотом закрыл витрину
железными стациями.
Потом пришла электричка.
Мы устроились в первом вагоне с левой стороны.
Она сидела у окна
и смотрела на светящиеся бакены Сены.
Мы молчали,
чувствуя необходимость и удовольствие молчать.
Мы были рядом,
чувствуя необходимость и удовольствие быть рядом.
Я проснулся от того, что в моем сне
она положила свою голову мне на плечо.
г. Париж, 2003


   
Евгений    РЕУТОВ

амазонка без вантуза в небе!..
привет как поживаешь мистер бин...
я мерз в тулупе парился во фраке...
Клевещет радио, смеется...
Где дарвин обезьянистый...
Мадам Бовари-2
где над скитом принявших схиму...
малолетний клиент полуклиники полутюрьмы...
наскальные читаю письмена...
Картишки, сеансы любительских магий...
из цикла "Сатин для юного бобра"


+ + +
амазонка без вантуза в небе!
ну когда ж ты вернешься цурюк?..
здесь тотальный апрель и молебен
и почти что без помощи рук
правит великом твой обожатель
и поет полупьяный масон
мастерок в его дланях и шпатель
а кругом ультрасиний озон
его видишь как будто из комы
вдруг зачем-то в сознанье пришел
позабыт легионом знакомых
слава Богу
прохладен рассол
и древесным отечества дымом
наслаждаешься вообразив
что судьбу обманул псевдонимом
на одной из просроченных ксив

+ + +
привет как поживаешь мистер бин
бензин еще буль буль в заветной зиппе
я тоже типа дожил до седин
но до сих пор мечтаю сняться в клипе

стоят экуменические дни
приходит час серьезных инвестиций
чтоб видеть Волочаевки огни
и вдаль бежать за мачехой за птицей

+ + +
я мерз в тулупе парился во фраке
носил и несношаемый спинжак
я был когда-то состоящим в браке
и за детей подъемлю свой кружак
вчера они агукали в кроватках
любили всласть похныкать попищать
а завтра сядут в водочных палатках
уедут инородцев зачищать
пусть завтра будет лучше послезавтра!..
и деморализованная рать
пускай уйдет на свой беспечный завтрак
ведь завтра уже поздно ать-два-ать
проспав дуэль стою у океана
какая жизнь, какая пустота!..
кружится морось в воздухе piano
на километр – ни одного мента
погас окурок и пуста мамона
гуляет в море рыба-долото
кто ты такой чтоб гневать Посейдона
похожего на дедушку пихто

+ + +
Клевещет радио, смеется,
Войну объявит – запоет.
Электорату поклянется.
А мне хоть в лестничный пролет.
Вергилий, "Баллантайн", Крылова!..
Вы обессмертили меня.
Даль ветреной весны лилова.
И – никого в молельне дня...

+ + +
Где дарвин обезьянистый
Маячил сквозь метель
Тащил спросонья ранец ты
И школьная шинель
Казалася пудовою
Увесистей вериг
А снегири пунцовые
Чирик чик чик чирик
И становилась льдинкою
Летящая сопля
Заезженной пластинкою
Вращалася Земля
С Наташами и Олями
С Америкой-Чечнёй
С диезами бемолями
И прочею фигнёй
Избегшею забвения
Хотя б одним тобой
Курись курись растение
Пой жаворонок пой

Мадам Бовари-2

Канцоны ворона зловещи.
Кружится вихрем пыль-песок.
Ты у меня оставил вещи —
Гармошку, штопор, помазок.

Ты улетел, подлец, на Терек.
На каменистый дикий брег.
Где всяк – сангвинико-холерик.
Где каждый встреченный – абрек.

То приложусь к бутылке с горя,
То рукоделием займусь.
Веселый ветер с синя моря
Заходит к нам в Хрустальный-Гусь,

Приносит дождь из Туамоту,
Летит, свободный, на Кубань.
К тому, кто пятую субботу
Не появляется у бань.

+ + +
где над скитом принявших схиму
пробарражировал UFO
где школьница курила приму
еще не зная что в Лефо-
ртове по ней тоскуют нары
там ноне осень и река
влюбленных двоечников пары
осиротили берега
и шепчут статуи нагие
певцов усопших "шуба-ду"
у нас у всех был дорогие
один счастливый день в аду

+ + +
малолетний клиент полуклиники полутюрьмы
наторевший в угонах авто и спортивных авиа
словно в телекинезе на дальние смотрит холмы
лаборант запускает в трансляцию чика кориа

расторопный шатен в океане житейских непрух
мир увидел тебя в результате дефекта кондома
воцаряется вечер и Святый покоится Дух
на развалинах гетто и статуях близ ипподрома

незадачливый вьюнош одна из особых примет
потаённо влюблён в тэ кравцову крестовую даму
он играет в клиническом джазе валторна кларнет
пациент изучаемый часто не ведают сраму

в казино полубоги пьют алый мартини со льдом
и казённый тротил освежает музеи трущобы
аллилуйя тебе терапия посильным трудом
аллилуйя салюту медальке из приторной сдобы

в голове что ни ночь еретический голос певца
реомюр фаренгейт бонапарте брюмер термидора
дама треф в виде птицы ловящейся лишь на живца
ватиканский старик и готический крейсер аврора

о студент пэтэу накануне гражданской войны
разбитной имярек обещал тебе место в конторе
в равноденствия день из окна виден контур страны
побережье футбол геликоптеры сейнеры в море

необъемлемый дар эти сполохи гала ревю
симфонический бред охра аквамарин терракота
на рождественке шмон на весенней тверской дежавю
испитой баритон выпадение из самолёта

+ + +
наскальные читаю письмена
здесь были оцеола надя вова
не гибель ли отважного – цена
над бездной недописанного слова
и если так
хочу я верить он
успел тем словом огласить тавриду
свернув на миг овчинкой небосклон
и навсегда дав приработок гиду

+ + +
Картишки, сеансы любительских магий...
И серфингоманам нет – в полдень – числа.
И ветер июня волнует нацфлаги,
Фонтаны, платаны, валькирий крыла.

Мы едем в "Победе", угробленной, старой, —
Лифтeр, композитор и запивший клерк.
На сопках Маньчжурии вальс портсигара
Звучит синим полднем музыкою сфер.

О, музыка!.. Ты – квинтэссенция праха.
Ты в силах навеять хмельну ездоку,
Что чeрный рабочий в подземном Айдахо
Порожнюю гильзу приладил к станку.

Гармония!.. Все мы твои абстиненты.
Когда-то давно я был пьян тобой в дым
(Тогда был накрыт я медузой плаценты).
С тех пор себе снюсь воплотившимся в гимн...

Проплыла деревня в плюще и герани.
Вон в море манeвры спасательных служб.
И словно пчела в телефонной мембране —
Жужжанье далeкое лагерных "Дружб".

И штрих горизонта качается плавно —
Как в вальсе сомнамбул – в стекле ветровом.
Великая Грусть!.. Ты витаешь неявно
В воскресном эфире, слегка штормовом.

Дадим же обет над пустыней пролива!..
На крыше авто – полуштоф и лафит.
И если в пробеге мы рухнем с обрыва —
Пусть Небо мою черепаху призрит...

...Напраслиной был тот патрон в автомате.
Мы стали лишь жертвой валютных торгов:
Лифтeр, композитор пред службой в стройбате,
И клерк, напевающий список богов.

из цикла "Сатин для юного бобра"

+ + +
о побережье
ожерелье
в подарок ведьме на столе
лафит шампанского вне кельи
авианосца дефиле
волны маньчжурской грусть-веселье
играет утлой колыбелью
стекает солью по скуле
мы потеряли конвоира
а может сам убёг от нас
звени надтреснутая лира
взмывай-кренись в пути баркас
вдаль умыкая дезертира
пророка вора и вампира
о побережье
как-то раз
я глянул в оптику винтовки
и чудом не сошел с ума
…волна с шипеньем газировки
вошла в песочны терема…
грусть рада как и ты обновке
и вензелям-татуировке
и треугольнику ферма

+ + +
январский день
покинула фиорд
подлодка в ледяном сиянье в пене
пернатый в небе кружится эскорт
снег новой эры сыплется с растений
и ёжась в несгораемом пальто
пробитом молью вместо трёхлинейки
бредёшь под бледно синим шапито
вглубь континента вдоль узкоколейки
и молишься на собственный манер
о вдохновенье счастье синекуре
в твоей душе титан миллионер
сдаётся в лапы ушлой профессуре
сегодня тех поди уж дофига
кто спит века в целительном морозе
на ком тускнеют перстни жемчуга
в полярном свете солнц в анабиозе
а этих птиц и стужей не скуёт
в лазури идеальной для открыток
и орнитолог вторя им поёт
и новый день и перемену пыток

Элегия

Словно умер Маккартни… —
Всё посты, патрули.
В мае пусто как в марте.
И цыгане ушли.

В небе сурик пожара.
В подворотне разбой
…У вокзального бара
Расставались с тобой.

Слёзным взором окину
Лесосплав на реке.
Позабуду Сабрину.
И "Аум Санрике".

Но и в новых рожденьях
Буду помнить втайне
Как зав.проф.обученья
Дал по челюсти мне.

(Грохотали киянки,
Надрывалась пила.
Жизнь принцессой "фазанки",
Обернувшись, прошла…)

…На перроне взвихрялась
Тёмно-белая пыль.
Так во всём и читалось:
День сдаётся в утиль…

А над нами плыл мимо -
На волне "Маяка" —
Ярослав Евдокимов.
По заявкам "зека".

+ + +
                                        Тимофею
покинув колыбельку безвозвратно
с покрытой нежным пухом головой
я одуванчик
трогал цветопятна
хранимый переспелой тишиной
там где поныне дед печёт орехи
играет в прятки средь овец гусей
…пришли по водам русские морпехи
одним из них и был встарь одиссей
забив свинью без визгу брани крику
подпили браги дедовой втроём
и побрели по волнам к мозамбику
оставив пенный след за кораблём…
я подрастал видать в предместье рая
где шли дожди из мелких рыб и брюкв
благоговейно недоумевая
я ставил в пропись каракатиц букв
а мне на небе было начертанье
с продлёнки краткий путь к веслу кайлу
и за душой одно лишь обещанье
тебя ждёт счастье ждёт на том углу
а там пустырь и ветер злой колючий
но кто ж тогда прохожему в пальто
всё ускоряет снящиеся тучи
и улыбается в печалях как никто

+ + +
и на секретной вечеринке
и на неоновой тверской
и в запорошенной глубинке
и на поверхности морской

о жизнь
твоих пространств палаццо
вдруг осеняет флейты звук
и я грущу как папарацци
в полёте на мятежный юг

ведь что я видел
сплин прогулы
гол марадоны
энлэо
штурм в октябре
плавник акулы
кравцову голой повезло

а помню люди на охоте
смеясь глядели в колыбель
когда б я знал что вы умрёте
я б улыбнулся вам в метель

за что ж мне звук в таком объёме
на склоне мая дней моих
на небе море ипподроме
в бомбоубежищах пустых

+ + +
Метель кружит по околотку
Как в прошлый и в грядущий бунт.
В "Ведомостях" несу селёдку,
В кармане – хлеб, кофейный фунт.

Венесуэльская "Робуста"
Сродни внезапной тишине.
…Вот так же бело, юно, пусто
Под небом дважды было мне.

Зияет странный вид на устье
В провале нас забывших стен.
…Такая обновлённость Грусти -
Примета близких перемен…

Зазря моими двойниками
Предсказан верно огнь и меч.
…Всё те же дни под облаками.
Дни не назначенных мне встреч…

+ + +
                            Галине Бессмертной
спиночесалка крупорушка
конфекта яблочко и плюшка
вот всё что на столе пророка
и ничего другого нет
на новый год с юго-востока
пришли волхвы пьяны жестоко
в руках горит бенгальский свет
попели рассказали байку
прощаясь дали "фофан" "сайку"
в подарок водный пистолет

свеча и поросёнка маска
а на душе печаль фиаско
уснул от музыки и горя
как спят растратчики казны
жемчужный дождь фонтаны в море
небесный серфинг барс в конторе
о эротические сны
в них пахнет маникюрным лаком
пророк стыдится их однако
а ля подросток до войны

такой не станет кардиналом
за святость платят чёрным налом
а он не будь тебя на свете
и на работу б не ходил
но родился в бронежилете
иль кто то помнит о поэте
раз нож десантный не убил
свеча конфетка барбариска
а пробуждение уж близко
а всё б любил летал курил

+ + +
есть и отвергнутым отрада
обширный атмосферный фронт
осталась капля лимонада
и пепел сигареты бонд

уйти б в несбыточное море
иль иностранный легион
какую скажут ей в мисхоре
откинул штуку дрюку он

тебе давал я трижды слово
небес стремительный покой
в траншее ямы оркестровой
в каньоне улицы тверской

один молебен был о шкуре
другой о злате юных дней
а третий тризною de ure
de facto здравицею ей

я маялся в ночах от жажды
а ля недоснятый с креста
приходят парою лишь дважды
бессмертье деньги красота

Biographia

младенца старых два курили
обманной этою весной
на бонд-стрит иль на пикадилли
о нет на тающей тверской
трёхлетний шахмат королишко
и пятилетний треф король
досталось первому с излишком
жрала и карточного моль
их в новый год салонной "лейкой"
запечатлел фотопоэт
любивший живопись ван дейка
корона сабля арбалет
а нынче умерших канцоны
и песенки живых пока
поёт трефовый без короны
желает кофе молока
но пьёт отвар из бергамота
чему ж так искренне он рад
свидетель авианалёта
и соучастник трёх растрат
он смотрит в кучку какашонок
просунув перст в полуалмаз
когда настенный кукушонок
проверещит двенадцать раз
в тумане искры газосварки
в подъезде пенье маляров
на новый год одни подарки
шальная грусть вердикт: здоров
он вниз уходит по тверскому
где проходил и я вчера
несёт знакомому портному
сатин для юного бобра


Наталья    ЧЕРКАС *

У Лукоморья
Трамвайно-троллейбусная связь
Фонарь
Намерение


У Лукоморья
(ожеги - переводы на язык словаря С. И. Ожегова)

Мелколистное крепкое древо, что подле морского залива
жёлтый ряд металлических звеньев, продетых друг в друга, обвил.
По нёму в протяжении суток мужчина кошачьего вида
с интеллектом в глазах непрерывно движенья творил.
Если это направо, то он голосит стихотворно,
музыкально оформив процесс под нехитрым названием «ход».
Если это налево, то он повествует проворно,
вымышляя волшебных сюжетов поток без особых хлопот.
Его взор поглощал череду небывалых событий,
что лишили пространство привычности и пустоты:
кто-то молча ходил, мхом лишайником сверху покрытый,
обнажённые женщины свесили рыбьи хвосты.
На тропинках, которых никто никогда не увидит,
отпечаток оставлен не то, чтобы диким зверьём.
На ногах одомашненной птицы домок хоть и был очевиден,
но отверстия к свету и входу отсутствуют в нём.
И горюет лишенная воли наследница царского трона,
угождая ей, хищник из псовых не может спокойно уснуть.
Деревянный сосуд, содержащий колдунью-матрону,
хоть с трудом, но стремится постичь у движения суть.
Три десятка недюжинных сил и здоровья героев
край земли возле вод покрывают своей красотой,
а их матери брат, акваланг в изголовье пристроив,
отдыхает поодаль, поскольку он всё ж пожилой.
И я тоже, близ места того выпив пива немало,
видел всё, но руками и прочим не мог ощутить.
Я мужчину кошачьего вида теперь, как себя, понимаю
и порою кружу вместе с ним, чтоб чего не забыть.

Трамвайно-троллейбусная связь

Я вышла из трамвая ровно в десять,
а он вошел в троллейбус без пяти,
поэтому и не случилось встречи,
которая могла произойти.
Он вышел из трамвая ровно в тридцать,
а я вошла в троллейбус в сорок пять,
поэтому и не случилось встречи,
которую бы следовало ждать.
Я вышла из трамвая ровным шагом,
а он вошел, качаясь при ходьбе.
Вот так и получается в природе:
Войдешь в трамвай – ни людям, ни себе.
зарезать без ножа

Фонарь

Ворона каркнула. Соседка долг вернула.
Слеза упала. Кажется, моя.
Прошедший день повис на спинке стула
деталью от ажурного белья.

Фонарь под окнами с поникшей головою
стоит угрюмо - старый и седой.
Он расстояние меж мной и темнотою
высвечивает жёлтой полосой.

Я прекращу с своей судьбою спорить -
она была ко мне всегда слепа.
И отвернусь, задергивая шторы:
"et si tu n`exstais pas." ~

~ с фр.:"если в мире нет тебя"

Намерение

Человек прямоходящий
Ветку с дерева ломает,
Крокодила убивает,
А из кожи крокодила
Чемодан себе кроит.
В чемодан потом он сложит
Всевозможные предметы -
Доказательства и факты
Эволюции своей.

_______________________________
*
http://www.stihi.ru/author.html?cherkas


Сергей    ЧЕРНЫШЕВ *

каланча
альфабет
секретики
забритие лба
сепия
тыгдымский экспресс
плохой сезон
раскладушки
как трупы рыбарей
скобки
золото осени
часовой
якорь
сорочья пряжа


каланча

поднимаясь по лестнице, глядя на дни без чудес,
на пустые следы, на инверсные полосы в высях,
где бредет монголоидный ангел, по пояс в воде
полной радужных рыб и медуз с обжигающей слизью,

и по стонущей, ржавой спирали, к сигнальным огням,
постоять - тусклым воздухом, темной водой одичалой
полной лиц или снов за бензиновой радугой дня,
в чешуе от сваровски на синей руке семипалой.

зло напрасней добра - угадай проигравшего, брат.
пыль горит, рыбы чавкают, чешется зверь полевая.
в обезлюдевший воздух сбежишь от рассудка с утра -
а к закату врачи сверлят лоб и испуг выливают.

на, сшивай из лохмотьев эпоху, гляди из земли
на лоскутное время, в тоску и хрустальное лего,
разноцветных людишек и ржавую башню вдали,
где небесные хляби с разбегу.

альфабет

механический ветер подземных пустот,
перелетные птицы из греков в ахею.
в темноте и не вспомнить, какой нынче год,
календарь, альфабет, исчисленье.
просто возишь стилом по дощечке, пока
ветер гонит с полей спорынью прямо в полис.
вот и чудится, дикое пишет рука -
надышался как пифия, скоро и голос
не вполне человеческий будет свистеть
в голове, как обычно, когда дует с юга,
и подземные птицы лететь и лететь
средь аиды дворцов с поездами и скукой.

секретики

глянь: подземная молния бьет в низины,
превращая кладбище в луна-парк,
а шахтера в дымящуюся лезгинку,
что трещит и пульсирует, пока царь
с трансурановой птицею в каждом ухе,
с персефоной, звенящею в кулаке,
ждет в трепещущем свете, когда же бухнет
гулкий каменный колокол над никем
не хранимой изнанкой. подземный ветер
гонит корни деревьев, ревет в метро,
рвет фольгу, лепестки и стекло секретов
незапамятных девочек и дворов.

забритие лба

Горловое пение сизых чердачных окон,
лающих лестниц раскатистые пролеты.
Девушкам мясо тем слаще, чем оно -
пушечнее, расстрельнее, животней.
Навсегда их коротко. Форева их как-то янг.
Ну и ладушки: какая печаль похожему
на любого другого - настолько, что слово "я"
похоронено под ставшей дешевле кожею.
Ну кому, ну какая здесь может упасть печаль.
Поди, разбери, какого сидорова накрыла
то ли статистика, то ли апрель в грачах,
пролетающих над выстроенными в затылок.

сепия

Отсутствие цвета, отсутствие контура, рябь
застоявшейся сепии, далей нестрашных и пыльных,
исцарапанных, сломанных, где наши тени парят
на границе из пепла и соли. Мы кажется были
вместе с душами пойманы этой машинкой, где свет
превращается в прямоугольники едкого праха
в слюдяную избушку, домишко, где нас уже нет,
а снаружи нас нет и подавно. От нюха до паха
перерубленных шторкою, вытравленных серебром
из трехмерного в плоское, свернутое в рулончик,
позабытых... Мы кажется были, и думали про
разноцветное завтра, светящееся и непрочное.

тыгдымский экспресс

Tоскливые поля, где воздух рвется вдоль
железного тыгдым, вдоль креозота с медью,
гнилушки диких сел с диеза на бемоль
в гудящей темноте, на непонятном свете.
Ни времени, ни мест, ни старости, ни сна,
ни смерти натощак, ни имени, ни тела,
и умерший в пути все едет, не узнав,
ни рек заиленных, ни далей онемелых,
бок о бок с теми, кто в глухую кострому,
в уганду черную, караганду больную -
пьет, врет, идет курить, загнув губу окну
грохочущему тьмой, прижавшейся вплотную.

плохой сезон

Хрустальным клювом ангел долбанул,
цветок закрылся, прищемило руку,
крупа закончилась, и мышь стоит в углу,
недобрым взглядом обводя разруху.

Хреново в болдино по осени. Запой
у няни кончился, начался. Ужас нервной
старушка стала. Плачет, бьёт клюкой
ей зримых вдурь тьуристов и пьонэров.

Ей слышимых. А запись для врачей,
если издать, на тома три - четыре.
Опять бубнит. Ну что там? А, очей
очарованье, да народу лиру.

раскладушки

Прийти в себя стоящим на перилах
балкона - два крыла из раскладух
раздолбанных, да гулко бьет бескрылый
народец по виску себе: бу-бух,

забьют глядишь до смерти. Улетаю
скрипучей птицей в дальнее туда,
где некие красоты вырастают,
и девушки поют на проводах.

как трупы рыбарей

Читаю что-то и твержу "наоборот".
На улице весна , но холодно ужасно,
смотри - несчастный оборот деепричастный
синеет и дрожит, и переходит вброд

озябший воздух. Даже нервные сигналы
плывут неспешные, как трупы по Неве
замезших рыбарей...
Трясясь, домашний зверь
пытается залезть в квадратик солнца малый.

скобки

езжай за тридевять и что ты там найдешь
бананы чтобы съесть туземок чтоб отхарить
обычное бухло пейзаж сказать "ох ёш
твои поля господь" а эхо скажет "харе"
всё так же как и здесь ничто не грянет из
из-за пустых небес помимо божих штучек
и голубь точно так же гадит на карниз
два глаза у людей и дети кошек мучат
так грустно понимать - настырный космонавт
и в звёздных ебенях найдёт навряд ли больше
пространства для ума сажающего нах
а опосля за стол да видов понарошней

золото осени

Нева. Чугунные ограды.
Гниет опавшая листва.
Так зверски насрано в парадной,
что в Бога верится едва.

часовой

Ночь. Часовой. Порой такое
он видит ночью - не дай Бог,
и ужас ледяной рукою
ему вцепляется меж ног,
когда над шумными кустами
с чудовищными антраша
полковник призрачный летает
папахой мёртвою маша.
Он говорит: "Свинцовый дятел
пробил во мне нору свою,
теперь там птицы в ярких платьях
невыносимое поют,
теперь там аспид деток холит,
трава бездомная цветёт,
теперь там огненные пчёлы
свинцовый складывают мёд."
А часовой стоит боится
полковника, змеи и птиц,
травы, что хищно шевелится
и смотрит тысячею лиц.

якорь

каждый раз удивляешся: вот
невъебенная вещь это тело.
плачь, пляши - а оно все живет:
вот прошлось, почесалось, поело,

и ни думы его не берут,
ни слова, ни музЫка, ни клятвы.
улетаешь - а все еще тут,
в утлом доме, на цепке звенчатой.

сорочья пряжа

очевидно больному нужен не врач, а другой больной.
ешь правду, паси каюк, обводи себя протоплазмой,
но ум как старая лошадь - идет когда слышит но,
незряче, не просыпаясь, сквозь сны свои непролазные:

вот татарский бифштекс новостей, вот живая тьма
течет по дымящимся улицам, а мы на случайных снимках
выходим как есть - красноглазые, смазанные, словно снясь -
снимаясь во сне - настырном, впивающимся повиликой.

все как-будто на каменном облаке дышит туманом сад
и бродячее белое дерево-дух посередине неба
осыпается нами, бормочущей пылью, слюдяною тоской цикад,
а ученые грамоте мыши и белки записывают все это.

__________________________________
* http://www.stihi.ru/author.html?addams


Юлия    ШАДРИНА *

Букеты (цикл)
Жить родиться и умереть в одном городе...
Было ли все это...
Видел ли ты девочку
Хорошо иметь домик в Крыму...
Поэма слова


Букеты (цикл)

1.
Вот еще одна щербинка – это город на востоке,
Вот еще одна улыбка – город тот же, только мокрый.
Блеск у города иной – это блеск автомобилей.

Выйди к морю, пахнет солью, а еще морской капустой.
Вот пестрядевые платья – это люди вышли в город.
Он пока еще цветной. Он пока еще все летний.
Осыпаются по свету предпоследние букеты.

Предпоследние букеты осень быстро распродала.
Уморила одеяла, утомила арбалеты…

2.
Вот вам подарю – что?
Если бы вы захотели
Пусть уголок постели
Или обед.
Вы прилетели,
Вы смели – это уже хорошо.
Только еще полкило ножек свиных на рынке вам бы купить для меня.

3.
Вы будете меня любить
серьезно
с чувством
с расстановкой.
А завтра божьею коровкой на подоконник к вам присяду.
Вы, завернувшись в покрывало, исчезнуть скоро захотите,
Пускай промокшие букеты вам осень заново срывает.

4.

Вы будете поэт серьезный
из букв разрубите преграды
Вам, знаю, только это надо,
Хотя вы шоколад едите.

Ты будешь режиссер надменный,
Полмира удивить – отрада,
Вам знаю только это надо.
Хотя от мира вы бежите.

Вы будешь дворник загорелый
И в лес за новою метлою,
А не букеты нам поэтам,
И вам я знаю это надо.

+ + +
Жить родиться и умереть в одном городе,
Стать продвинутым пользователем одного и того же трамвая,
Получать зарплату потом чуть побольше чем 10 лет назад.
Поменять работу жену детей.
Полюбить и похоронить кошку, собаку, и рыбок.
Все равно тебя никто из них не переживет.
И всю жизнь мечтать полетать на воздушном шаре,
Вдруг получится,
Тогда вот мне повезет, все мечтать и мечтать о воздушном шаре
Все мечтать и мечтать
А потом, когда тебе уже за 75, понять, что шар на самом деле это ты
И летать нужно было до 35 лет.

+ + +
Было ли все это, да и где есть смысл находиться, родиться быть?
Все вокруг и кругом – поколения, одно от другого ничем не отличное.
Каждое – тянется из прошлого, да и только.
Испокон веков все уже обозначили,
нет правды кроме Вед,
Бред и Библии.
Кришна Будда Коран да сын человеческий —
каждый все уже давно сказал.
А что говорить сейчас, никто не знает.
Ку-ку,
Ку-ку,
Ку-ку!

+ + +
Видел ли ты девочку, которой нет,
которая танцует на ступенях
Твоей лестницы?
конечно, ее нет,
конечно, она не существует,
но оттого, что она танцует на ступенях твоей лестницы,
я знаю, тебе грустно.

Я знаю, что ты во сне кормишь моих голубей,
но не печалься,
когда я уеду из этого места,
ты сможешь приходить сюда,
к Александро-Невской лавре,
и кормить их 3 раза в день, они уже будут твоими,
надо же, чтобы их кто-то кормил…

Когда лестница кончится,
кончится и девочка,
что танцует на ее ступенях.
Но ты знаешь, что не узнаешь об этом,
так как этой девочки вообще-то и нет.
Как ты узнаешь о том, чего нет?

Миру – мир,
а карта – карте,
и ни одному из них не дано описать другое,
потому что все это только карта,
только моей территории,
и причем первая далеко не равна второй,
а тем более миру.

+ + +
Хорошо иметь домик в Крыму
Или где-нибудь на берегу Тихого океана,
Главное, чтобы поближе к маме.
Но чем океан тише, тем дальше от мамы
И это уже не Приморье с его тайгой.
То ли Эквадор, то ли еще какая страна.

Мама… мама… Это я, твоя случайная дочь
Ну, вы знаете, как часто бывает
Раз, беременность, роды, штамп в паспорте,
А через три месяца развод, а у ребенка официальная фамилия.
В моем случае – Шадрина.

Хорошо мама, мамочка, я дочь уж большая,
и мне, правда, хотелось бы встретиться, я тебя это… люблю.
Ведь ты даже не мама, а так…
Образ мамы.
Вот этот образ я и люблю.
Хорошо любить образ, в стихах о нем писать,
письма ему писать, он матом не ругается.

А мама ругается матом
А маму люблю и тоскую
Тоскую по дому, нет по квартире
на берегу Тихого океана,
Спортивной гавани,
бухта Золотой Рог.
Это я, это я там жила,
твоя случайная дочка.
Случайная здесь – и там.

Поэма слова

1.

Быть в мире с мужчиной равновеликой.
Помыслить ли сможешь?
Со мною, сейчас, за чашечкой чая с лимоном?
Нет? Вот и он,
Он только по-лисьи,
а по-письменному жить не может.

Вот он букворяд свой в уме выстроит,
скажет: детка, пойдем спать,
кровать для сна уже раздета,
хватить ломаться, еб твою мать.
Потом ждет ответа,
как ты обычно ждешь отклика на письмо,
в ответ – возврат
снова "вызов", "подключить",
или другой вариант: "недоступен", не может быть,
абонент отключен.

2.

По-писанному жить – слова в речке удить,
на солнышке суффиксы спечь – и к милому в печь,
к милому в ноги, к милому, за…
за 3 дороги, за 4 горы,
на шестую авеню,
к памятнику имени Маяковского.
Вы стоите роскошный и равный нулю.
Здравствуйте, вы меня вызывали?
Пришел громадой своей трясти.
Все овцы посчитаны, слоны забиты,
некому больше время считать.
Вы думаете, что все пальчики сбиты,
вы думаете, что я забыла мать.
В этом мире ты уже не ответственен ни за чьи грехи.
В этом мире ты просто женщина,
а все вокруг
когда-то жгли свои корабли
в тихой гавани,
уплывали потом за семь морей брассом.

3.

Вы хотите невинности,
искушенной Матрены, вам слова не нужны.
Стоп.
Вас сто раз поили водкой паленой,
ветер бил ночное стекло.
Вы ходили, в миру потрясеньиц хотели,
торта, хотели и пива.
Вы смотрели футбол,
чемпионат мира,
вы хотели, даже закрыть окно,
когда дождь намочил лобовое стекло.
Вы…
Вы – неточная рифма в мире,
который хотел бы исправиться,
только один вопрос,
зачем вы меняли квартиры,
когда не ясно, в городе, каком, вам жить хочется.
Вас вот не кормят сегодня ужином.
Волна за волной берегу шепчет:
"Я не хочу быть уже мужчиной,
и тем более – ничьей женщиной".
Вот набор этих фраз.
Простите.

4.

Все колокола – переколоковали.
А звон – город обрел,
как пирожное – своего друга в кафе.
Его съели, и теперь облизывает свои губы,
замороженный конферансье.
Высекли площадь дождем новым,
вышли пиво туда хвалить.
А там по-прежнему стоят дивы с пулеметом и в козырьке.

5.

Вот купола вокруг
моей души пудовой
столпились осудить
мой взгляд и смех здоровый.
Я жить хочу, чтоб мыслить —
не страдать.
Страдать – болеть и классиков читать.
Страдать – измором брать ход мыслей устарелых,
страдать – уничтожать все то, что назвали телом.
Я ж буду радоваться, я буду жить, я буду...

6.

Как ты я хотела когда-то быть сильной,
а из тебя всем миром лепят Буратино.
Вот и думай, зачем ловить пыль в столбе света
Упавшем вчера на час к ногам, летом.
Потом пыль не видна,
так и они, творцы, —
сначала заметны, а после —
соевый соус тоже теряет вкус, когда в горячем бульоне.
И что остается?
Зарегистрировать паспорт на 5-6-букв,
кормить беглянок, чтоб прочно служили.

7.

Я выйду словом на мирской покой.
Подам прохожему по фразе,
помазать маслом и смахнуть рукой,
на пол из букв раскрашенные вазы.

Как майонез, доходчивый сюжет,
на хлеб, чтоб вкусно, густо положить.
Пирог слоеный русских букв подам к столу,
чтоб было сладко.

Ведь вчера омлет
не угодил изысканному слуху.

8.

Зачем на краю земли,
на самом ее краешке,
город большой стоит,
и бегают в нем трамваюшки.

Зачем в этом городе дом,
в котором живу я,
зачем я пишу стихи,
а ночью люблю тебя.
Зачем в этом мире быть,
не зная ответ на "зачем",
ты как червячок А :
он скушал предмет Б.

9.

Знаешь, все много проще, чем сравнительный анализ уже вышедший из моды.
Функциональность искусства равна нулю,
а ты все кропаешь буквы, гонишься за порядком и думаешь:
Вас люблю…
Сказанное тысячелетиями полощешь в неновой воде -
высохло —
на блюдо современности выложил,
приправил вчерашней солью,
доволен.
Всем говоришь, что ты современный поэт.
а что с того, что по-новому задал старый вопрос.
про любовь буквами в другом порядке сказал.
Знаешь, Онегин и 100 лет назад письмо Татьяне писал.

10.

Давай ронять слова,
Как медь
Как твердь
Как камень
В полслова я вшепчу огонь из суеты мирской упавший.

Давай менять слова
Как плен
Как тлен
Как падь
Да выпало мне на паперти оловом голову покрывать.

Давай, пошли искать
Как раз
Как аз
Как тук
Так стук слов выбивать, зубная дробь не бой часов по полдням.

давай, пора поймать беглянок,
как лисий хвост висит луна по будням.
так ты
так рцы
так люди.

11.

Жить – только мыслить,
выполнять работу
не знать страданий,
не страдать же можно.
Буддийскою наполниться охотой и созерцать.
Вот знаю я тот ножик можно взять
и в суп строгать картошку.
В тот момент
Наполнить сердце скоростью охоты за мыслями.
Они – рой пчел жужжащих, и
равномерно стружке картофельной струиться будут…
и вот уже в ведре картошки часть ненужная,
Бульон вскипел.
И Он не спит.

12.

Мне хочется, чтоб речь была живая.
Живая проза —- не поскребыш постмодерна
Без арифметики, без логики, с душою
Чтоб рифмовали: Лена и измена.

Простого слова, русского и с рифмой
Про лес и рощи, про любовь и пену,
Чтобы стихи слетали с губ и рифма
не падала на камни на колена.
_______________________________
* http://spintongues.msk.ru/yulia_sha.html

Стихи любезно предоставлены "Железному Веку" их автором


Иван    ШЕПЕТА

Мистика медленных капель
Осени срок. Городские сороки...
Я трачу дни свои бездарно...
О. я постиг твое коварство!...
Призыв к гражданственности хмуро...


Мистика медленных капель

Где вы, звезды? Темно и пусто.
Передумано все давно.
И нет силы сказать, как грустно
Среди ночи смотреть в окно.

Капли редкие дождевые
О железный стучат карниз
И, стекая, еще живые
Улетают куда-то вниз.

Было – не было. Где я ? Что я?
Над карнизом холодный пар.
Сердце в паузе, млея, ноя,
Каждый чувствует свой удар.

+ + +
Осени срок. Городские сороки
Чинно фланируют, крылышки вбоки.
Полуподскоков пружинистый шаг.
Белая блузка, черный пиджак.

Белый жасмин из далекого мая
Шлет мне привет, на груди замирая.
Кто ты, сорока? Не убегай!
Синее небо, желтый трамвай.

Синяя-синяя, пьющая тонко
Беглого взгляда живая воронка,
Не утяни за собою во мрак...
Белая блузка, черный пиджак.

О как устал, резвы ноги таская!
Дай отдохнуть мне, скамья городская!
(Ноги отбросишь – и отдыхай...)
Синее небо, желтый трамвай.

+ + +
Я трачу дни свои бездарно,
Я проклинаю эти дни...
И, как японцы, благодарно
Уходят, кланяясь, они.

+ + +
О, я постиг твое коварство!
Ты по примеру докторов
Даешь надежду и лекарство,
Но так, чтоб не был я здоров!

+ + +
Призыв к гражданственности хмуро
Воспринимаю. Я – иной:
Я помню, как литература
Гражданской кончилась войной.